Зенон пел, в такт постукивая цепями по металлическому полу пирамиды.

Резонансная частота предмета, и как следствие издаваемый им звук, не завит от того, что человек с этим предметом делает. Поэтому и существуют различные музыкальные инструменты - даже самый талантливый музыкант не сможет извлечь звук саксофона из фортепиано. Это правило, как и многие другие, не применялось к Зенону - грубый, проклятый металл пел в его руках.

Десять цепей из шестнадцати порвано. Остальные не удавалась порвать уже довольно давно, и Зенон начинал подозревать что так и не удастся. То, что удалось порвать остальные - скорее слабость цепей, чем сила Зенона. Асмодеус делал их второпях и уже не мог сделать более прочными когда они погрузились в фиолетовое пламя? Или он просто с ним играет, зная что и четырёх цепей будет достаточно? Нужно придумать что-то ещё.

Огонь стирал любую магию в воздухе, цепи не позволяли создать заклинание ни руками, ни ногами. Но его физическая сила не просто осталась с битвы как неволшебная модификация мышц, костей и кожи - Зенон надрывался, разрывая очередную цепь, и потом долго восстанавливался перед очередной попыткой - и это было не естественное восстановление организма. Магия, действующая на тело самого Зенона, без колец заклинаний, всё ещё работала - пусть и на мгновение, прежде чем уничтожалась в пламени. Поэтому он мог прекрасно играть на обрубках цепей и металлической плите - после столетий жизни Великого мага было легко забыть, что могут и не могут обычные люди. Как вырваться отсюда, используя магию только на себе, только импульсами в сотую долю секунды и только в тысячную силы?

В некотором слысле это не важно. Он бессмертен. Его магика гарантирует, что он будет продолжать жить вечно, а сидеть в клетке - не жизнь. Новые Великие маги всегда сомневаются, что бессмертие так работает - что сама судьба будет изгибаться, чтобы обеспечить не только их техническое выживание, но и свободу, и способность принимать решения и влиять на мир, и даже в некотором ограниченном смысле счастье и удовлетворение от жизни, - но у Зенона было немало возможностей в этом убедиться. Зенон точно выберется.

Проблема, которую он начал осознавать только проведя тут больше суток - он освободится только после того, как сдастся. Только когда он начнёт считать, что умереть - не такой уж плохой вариант по сравнению с этой клеткой, магика бессмертия активируется и вытащит его. А Зенон не сдастся, пока надеется на бессмертие, и не пожелает умереть, пока осознаёт, что впереди у него есть бесконечная, счастливая жизнь, полная приключений. Для любого другого Великого это не было бы проблемой - даже одного момента слабости хватило бы, полного отчаяния не требуется. Но вот в случае Зенона...

Было бы невежливо говорить такое вслух, но Зенон подозревал, что он - самый сильный человек на планете, почти во всех смыслах сразу. Легенды были сильнее - они встретились с миром едва лучше его родного, и в отличие от него не сбежали, а приняли бой. Но Легенд больше нет - если они и живы, то Зенон не смог их найти. Куратор сильнее Зенона в магии - но едва ли может считаться человеком. Вместо костей и крови под его плащом скрывается чистое могущество и абсолютная неуязвимость - буквально. Аарон, Райна, Стикс и некоторые другие Великие будто плыли вверх по жизни, достигая невероятных для простых людей высот благодаря Великой магике и врождённому таланту, им не приходилось выгрызать у мира свои победы.

Зенон может просидеть здесь ещё очень долго, дожидаясь спасения, если не найдёт способ избавиться от своих привычек, погасить свою волю, умерить свою гордыню и просто сдаться.

...

...

К чертям ожидание, к чертям полагаться на судьбу и бессмертие. У него есть его крохи магии, и он найдёт способ вырваться сам, раньше чем судьба сделает это за него, и заставит Асмодеуса заплатить.

Ситуация с Великим была проблематичной, но далёкой от критической. Этого врага было невозможно победить навсегда, только задержать, и то ненадолго. Но Асмодеуса не интересует победа над Великим, его интересует только поглощение душ. Великий, конечно, вырвется - Асмодеус точно знал, когда, и вложил в его темницу ровно столько усилий, сколько требовалось для его удержания на это время. Когда он обретёт кажущуюся свободу, он вновь нападёт. И Великий, и Асмодеус потеряли много в их первом сражении, но Великий потерял больше, пропорционально. У него больше нет снарядов, сравнимых по силе со стрелой, которая выжигала Асмодеуса изнутри, его посох сломан, его сильнейшие алхимические реагенты растрачены. Следующее сражение закончится для Великого ещё более болезненно. Он будет заточён или отступит. Он будет говорить себе, что вернётся и отомстит, что копит силы для финальной победы, но он всё ещё смертен - по характеру, если не способности оборвать своё существование. Соблазну проводить дни за обычными празнествами Великого вместо монотонного зачарования стрелы будет невозможно сопротивляться. Асмодеус будет, время от времени, совершать свои атаки, уничтожать всё что Великий накопит, разрушать его альянсы - но не трогать его, когда он не делает ничего опасного. Человеческая натура возьмёт своё, и Великий придумает какой-нибудь предлог отказаться от мести. Проблема будет решена.

А пока следует извлечь из пленного Великого максимум выгоды. Через микроскопические бреши в фиолетовом пламени из души Великого просачивалась магия, поддерживающая его тело - но через эти же бреши осколок Асмодеуса извлекал из Великого знания, которые могли оказаться полезными. Последняя находка была особенно перспективной.

Севариан шагнул через иллюзию каменной кладки, скрывающую дверь, и оглянулся. Он точно знал, что тут нет никого постороннего, но они не знали, что он знал, и по его знанию можно было понять некоторые другие факты об этой ситуации, которые Севариан предпочитал оставить скрытыми.

Двое мужчин подвели свою лодку к небольшой каменной платформе под мостом, где из сплошной стены только что шагнул их клиент. Их товар лежал на дне лодки, скрытый мешковиной. Под мешковину было набито ещё немного мусора, чтобы их не выдавала в целом узнаваемая форма их товара.

Севариан кинул им в лодку маленький мешочек монет - пополам серебряных и медных. Незримая сила подхватила их в воздухе и опустила на дно без звона.

"Выгружайте сюда и проваливайте."

В основном он смотрел на мужчин, стараясь их вспомнить, и на кучу мусора с противоположной стороны канала бросал взгдял не чаще, чем от него ожидали.

Один из мужчин наклонился, развязал мешочек и начал картинно пересчитывать монеты. Другой не сводил глаз с Севариана.

"Это не тебе, тупица. Если я недоплатил Стерну, он пошлёт со мной разбираться кого-то поумнее вас," - раздражённо прошипел Севариан. Канал в этом месте делал крутой поворот, и не пользовался популярностью - их никто не видит. Но стоит только скучающему паладину перегнуться через перила и внимательно на них посмотреть...

"Хорошая отмазка, надо будет запомнить, но со мной такое не работает," - самодовольно протянул лодочник. - "Тут одна десятая от того, сколько нужно."

Теперь Севариан был уверен - он ни разу не видел этих у Стерна. Конечно, у того было множество шестёрок, которых он не показывал Севариану, и жили они не долго, но какого дьявола он послал к нему не вымуштрованного новичка? Ничего не складывалось.

Если это правда шестёрки Стерна с обычной доставкой, и новички решили проявить инициативу - то это поверхностно объясняет их поведение, но совершенно не объясняет внезапную некомпетентность Стерна.

Если это Инквизиция, хотят поймать его прямо на сделке - ха. Если его подозревают, он уже был бы на дыбе. Или, что более вероятно, в накуренной благовониями задней комнате, отсчитывая золото.

Если это бандиты, которые как-то узнали про их сделку со Стерном, убили шестёрок, забрали лодку - почему они привлекают к себе внимание вместо того, чтобы взять деньги и уплыть? Считают, что у них есть туз в рукаве? А, о чём он вообще думает, конечно они считают что у них есть туз в рукаве.

Стоит посмотреть ещё пару реплик этого спектакля.

"Если бы Стерн менял сделку, он бы сообщил об этом не через тебя, шваль. Бери деньги и плыви." - в таких ситуациях люди любят говорить "последнее предупреждение", но в данном случае это было предпоследнее предупреждение, а говорить это вслух контрпродуктивно - никогда не знаешь, умеет ли твой собеседник считать до двух, если речь идёт не про деньги.

Лодочник будто не заметил оскорбления.

"Так это... надбавка за риск! А то сами знаете, господин, дело тонкое! Кто-то может и узнать случайно, дойдёт до кого не надо, такие проблемы будут... А мы - профессионалы, во, и точно проследим, чтоб никто ничего. За надбавочку, конечно."

Севариан представил себе, как этот по недосмотру всё ещё живой упырь приходит в офис Инквизиции и заявлет, что точно знает человека, который скупает неотпетые трупы - и он этому свидетель, потому что сам ему труп пытался продать.

"Угрожаешь нажаловаться на меня Святой Инквизиции?" - Севариан, доброжелательно улыбаясь, заставил мешочек вылететь из рук лодочника и вернуться к нему. - "Божественная воля тебе в помощь."

Лодочник грустными глазами проводил уходящие деньги.

"Ничего я не угрожаю, это я так... " - он замялся, потеряв на секунду нить мысли. - "Да ты не пожалеешь, она своих денег стоит! Ты сам посмотри, мужик!" - он присел в лодке и отогнул край мешковины. - "Совсем свежая! Как живая! Такая точно стоит раз в десять больше, чем твои обычные старухи."

Девушка была совсем молодой, почти ребёнок. Может она и была ребёнком - смерть меняет лицо и Севариан видел очень мало мёртвых детей. Шансы шестёрок дожить до вечера стремительно уменьшались.

Обычно Стерн посылал ему мужчин - стариков или почти стариков - тела были нужны для работы. Мышечная масса имела меньше значения для мёртвых, но рост всё ещё оставался фактором. Откуда этот идиот взял про старух? Откуда он взялся сам?!

"Как она умерла?" - это бродяга может умереть в канаве и никто не заметит. Молодая и здоровая девушка обязана была иметь семью или друзей, и у кого-то из них может найтись денег на мага-прорицателя, и такое внимание ему совсем ни к чему.

Севариан задавал этот вопрос скорее по привычке. Он уже смирился с тем, что не получит адекватного ответа.

"Быстро." - ухмыльнулся лодочник.

Они что, убили человека только чтобы продать труп? И эти недоумки как-то ухитрились перехватить операцию Стерна?

"Условия меняются. Выгружайте тело и уплывайте. Вы не получите ничего." - Севариан буравил лодочника и его сообщника глазами. Это было последним предупреждением.

Терпение лодочника, только что казавшееся бесконечным, мгновенно испарилось.

"Не смей мне тут условия ставить. Мы привезли тебе лучшего жмурика в городе, мы можем прикрыть всю твою лавочку одним словом, и мы можем тебя пришить на месте. Раскошеливайся. Теперь в двадцать раз больше! Можешь потом это со Стерном обсудить, если хочешь, поддержит он меня."

"В вашем плане есть один недочёт," - спокойно начал Севариан. На самом деле в их плане были десятки недочётов, но перечислять их все было бы слишком долго. - "Раз вы уже разрушили наши взаимовыгодные отношения, зачем мне покупать один труп за шесть золотых, если я могу получить четыре совершенно бесплатно?"

Лодочник подал знак рукой.

(Лучник, который прятался в куче мусора с другой стороны канала, не может выстрелить. Он парализован.)

Лодочник и его напарник выскочили из лодки, заставив ту опасно заколыхаться, вытащили длинные ножи и бросились на Севариана.

Севариан сделал два быстрых шага назад, выгадывая себе ещё секунду - не чтобы разделаться с бандитами, а чтобы сделать это аккуратно. Из его рукава вылетела Игла - длинная, прямая, острая - которая тут же вошла первому в глаз.

Это было не грубое орудие убийства - это был инструмент, настолько тонкий и точный, что люди не всегда умирали даже когда Игла протыкала им мозг. Но это случалось только когда Севариан был молод и неопытен - сейчас он точно знал, какое движение нужно совершить, чтобы разрушить мозговой ствол.

Со вторым Севариан разделался точно так же. Оба упали на камень, не издав ни звука.

Натания сконцентрировалась сильнее, заставляя лучника встать, сделать пару шагов к стене, не потерять при этом равновесие - это было самое сложное - и шагнуть в тень от моста, откуда она и наблюдала за ним последние полчаса.

Они вместе вышли из этой же тени, но с другой стороны, за спиной у Севариана. 

"Ты отнесёшь остальные тела вниз." - приказал Севариан пленнику. Сам отдал приказ всё ещё активному заклинанию телекинеза, которым управлял золотом, и левитировал одного из убитых мужчин.

"С какой радости мне тебе подчиняться? Ты всё равно меня потом убьёшь." - дрожащим голосом прошептал пленник.

"Ты не понял, с кем имеешь дело? Ты будешь служить мне живым или мёртвым. Выбирай или я выберу за тебя."